Проблема выживания - Страница 43

— Скажите, товарищ профессор, почему мы?

Перегуда посмотрел на притихших людей, особенно внимательно присмотрелся к начальству в передних рядах. Потом развел руками и не очень внятно проговорил:

— На это можно посмотреть и с другой стороны. Нам с вами повезло, мы оказались там, где еще не бывали люди. Нам предстоят необычные открытия. Причем количество их, как и количество новых факторов, почти бесконечно. За наш с вами человеческий век не узнаем и одной миллионной того, что тут имеется. Разве это не здорово?

Но казенного оптимизма ему все-таки не хватило. Он махнул рукой, отошел к кафедре выпить «Боржоми».

Да, решил Ростик, здорово, но только для тех, кто выживет. А сейчас впору усложнить вопрос таким образом — что будет здорового, если таких вообще не окажется?

Глава 23

Когда Ростик вошел в дом, мама мешала большой поварешкой борщ. Разумеется, она бросилась к нему, обняла, но он уже почувствовал, что сюрприза не получилось. То ли кто-то сказал ей, что он болтается по городу, то ли предупредили, что видели на лекции. В этом отношении «телеграф джунгей» работал в Боловске без сбоев, как в первобытных племенах.

Борщ оказался жутко вкусным. Ростик сожрал две тарелки и от третьей отказался лишь потому, что увидел сковороду жареного сала с картошкой. Мама была очень усталая. Но в ее глазах горел огонек любопытства. Поэтому пришлось, когда есть хотелось уже больше по привычке, чем от голода, рассказать и о лекции, и кое-что о заводе. Про лекцию она, как оказалось, знала.

— Я и сама хотела пойти, но в последнее время... — она нахмурилась.

Ростик ждал, он знал, что она все расскажет сама. Тем более что компот из сушеных вишен, которые они обычно все вместе собирали в вишневом саду, а в этом году пришлось собирать одной маме, показался изумительным.

— Понимаешь, в городе появились... Нет, не появились, они уже давно возникали — голодные. И руководство ничего с этим не делает. Просто переложили на наши плечи...

— Погоди, но мы тоже на заводе не до сыта обедаем.

— Я тебе так скажу, мне кажется, треть обычных граждан, не солдат, конечно, — в дистрофии. Хуже ситуация была только в войну.

— А они не пахали, не сеяли...

Ростик даже компот отставил на пару мгновений. Потом опомнился, взял вилку, потому что чайной ложки не было, стал вылавливать из кружки ягоды. Это была отцовская кружка, он наливал ее, когда сидел «на Маркони», то есть на ключе и в «лопухах». В нее вмещался почти литр.

— Сейчас они говорят, что насекомые не дали. Но, по-моему, это ерунда.

— Ерунда, — согласился Ростик. — Они и не пытались. Скоты!..

Восклицание вырвалось у него, когда он представил себе трудности, с которыми приходилось сталкиваться людям — здесь, в тылу. Сейчас они казались ему более сложными, чем там, на водонапорной башне. Маму это словцо покоробило.

— Ты чего такой злой?

— Подумал о наших начальниках. Из-за них все может попросту развалиться. Не помнишь, кто сказал, что войну выигрывают на передовой, а проигрывают в тылу?

Мама тонко улыбнулась, села, налила себе тарелку борща. Как всегда, очень мало, три половника. Только сейчас Ростик понял, что она не ела, просто смотрела на него.

— Почему? — вопрос был не лучший.

— Не хотела отвлекаться. Так приятно было тебя кормить, — объяснила она. Потом принялась аккуратно, поженски, орудовать ложкой.

— Как наши? — спросил Ростик. — Я имею в виду — все.

Мама поняла, он мог бы и не пояснять.

— У Кима две сестры и мать погибли, рыли окопы, прорвались богомолы. Всех убили своими ручищами... Они острые, как ножи, ну да ты знаешь, — Ростик кивнул, знал, и очень хорошо, к несчастью. — Я там была часа через два, после прорыва. Убитых грузили в телеги, это выглядело хуже бомбардировки. — Она кончила борщ, взялась за картошку. — Пестель сидит, не вылезая, на биостанции. Они там препарируют трупы насекомых, ищут биологических врагов. Похоже, поблизости их нет.

— В самом деле? Может... — Ростик подумал, что при решении этой проблемы мог бы пригодиться его новоприобретенный дар ясновидения, но уточнять не стал. Просто оборвал себя. — Что еще?

— Пока они предложили одну очень толковую идею перемалывать цветных кузнечиков, тех, что удается убить у периметра, и кормить коров, свиней. То есть делать комбикорм. Говорят, коровам нравится, да и людям... Я слышала, это даже вкусно.

Ростик представил себе шашлык из цветного кузнеца, которого только что застрелил из самострела.

— У нас так не делают. Да я бы, может, и не дал — от одной мысли тошнить начинает.

— У вас еще не видели взрослого мужчину весом в сорок восемь килограммов. Дай бог, никогда и не увидите. — Она отставила пустую тарелку. Должно быть, эта тема была ей совсем не безразлична. Она продолжила ее, словно давно уже пыталась доказать что-то, но ее не слушали, а она не могла отказаться от своих доводов. — В Сахаре, когда наступает голод, едят даже тараканов. Придется — и мы будем есть. Может, даже уже...

Внезапно в дверь раздалось несколько глухих ударов, потом дверь раскрылась, и в квартиру ввалился Пестель. Он сразу заорал:

— Слышал, ты приехал. Бросился к тебе. Ты у нас, говорят, стал совсем легионер!

Ростик похлопал друга по плечам, по спине, но от его слов немного опешил.

— Что это значит — легионер? Это хорошо или плохо?

— Все ваши, из окопов, теперь такие доспехи носят, как римские легионеры. Должно быть, это случайно получилось, но уж очень похоже. Да и щиты эти...

— Щиты у нас овальные, у легионеров, кажется, были прямоугольные, чтобы биться фалангой.

— Я тоже заметила, когда он вошел, — улыбнулась мама. — Прямо как воин с картинки. Только не думала, что от них так... пахнет. Понимаете, картинки запах не передают. Георгий, вы будете компот?